Второе открытие Сибири
и сразу же приступил к изучению старинных дел местного архива. Документов оказалось чрезвычайно много. Однако в основном это были челобитные или книги ясачного сбора. «К выписа-нию годного мало нашлося»,— констатировал ученый. Архивные бумаги ни мало не прояснили вопрос о первых русских поселенцах на Камчатке. Он пытался восполнить этот пробел расспросами старожилов, в частности записал рассказы Ивана Лосева и его товарищей «о завоевании Камчатки, о построении острогов и о бытности приказчиков». Ученого озадачило «великое несходство» между рассказами верхиекамчатских и болыперецких старожилов.
2 января 1739 г. путешественник направился на семи партах в Нижнекамчатск. Спустя две недели Крашенинников был у цели. Здесь он пробыл более двух месяцев. Прежде всего были поставлены метеорологические наблюдения. Одновременно ученый приступил к сбору географических, исторических, статистических и этнографических материалов.
18 марта 1739 г. путешественник простился с Нижнекамчатском и направился берегом Тихого океана. «В дороге,— сообщал Крашенинников,— описал впадающие в Восточное море и имеющиеся на вершинах Шемячина-реки горячие ключи и сочинил описание пути от Нижнего Камчатского острогу до Большерецка, в котором все урочища, реки и речки записывал».
Летом 1739 г. Крашенинников вел метеорологические измерения, ездил к устью Большой реки наблюдать приливо-отливные течения, хлопотал о постройке жилья для Миллера и Гмелина, которые должны были приехать в скором времени. Но они не появлялись. Более того, от них не было никаких вестей. Крашенинников не знал, дошли ли его рапорты и отчеты с обширными материалами научных исследований и наблюдений. Поэтому «ящики с птицами и рыбами» он решил вывезти лично, как только получит приказ от своих наставников о возвращении в Сибирь. В 1740 г. на Камчатку прибыли Делакроер и Стеллер.
10 января 1742 г. Крашенинников получил письмо от Миллера, находившегося в это время в Тобольске. Профессор был недоволен тем, что Делакроер и Стеллер поручали Крашенинникову исполнение лишь административных дел и приказывал «ехать немедленно к нам обо всеми при вас находящимися обсервациями и собранными
по оное число натуральными и прочими куриозными вещами».
Миллер высоко оценивал научные изыскания талантливого студента. В рапортах, отправленных в сенат и Академию наук, он неоднократно отмечал его «особливое трудолюбие» и «отменное искусство» в исполнении поставленных перед ним научно-исследовательских задач, подчеркивая при этом, что его успехи доставляют академикам «совершенное довольство» и радость. Гмелин пивал в Академию наук, что молодой ученый Крашенинников создал изрядные труды и заслуживает самой высокой награды, так как во время путешествия он превзошел своих товарищей «добрыми поступками».
Как отмечалось, вместо Миллера Академия наук отправила во вторую Камчатскую экспедицию адъюнкта Фишера, до тех пор бывшего директором академической гимназии. В сопровождении переводчика Якова Линденау он покинул Петербург 4 октября 1739 г, и в июне 1740 г, встретился с Миллером в Сургуте. Академик обещал к осени подготовить для своего младшего коллеги подробную инструкцию о проведении исторических обсерваций, и в первую очередь на Камчатке. Вокоре они расстались. На пути к Охотску он обследовал местные архивы. Дорожные наблюдения он запечатлел в историко-географических описаниях пути между Тоболом и Леной, в которых содержатся оригинальные материалы по географии, истории и этнографии Сибири.
В июле 1741 г. Фишер приехал в Якутск, где жил более года. В августе следующего года он отправился в Охотск, где вскоре был арестован и под конвоем отправлен назад в Якутск, куда его доставили 3 апреля 1742 г. На положении арестанта Фишер оставался недолго. Якутская канцелярия допросила его обвинителей и, уличив их в клевете, приняла решение освободить ученого. Фишер после этого неприятного приключения направился не на восток, а на запад. Вскоре он получил указ Академии наук, которым ему предписывалось встретиться со Стеллером и вместе с ним вернуться в столицу. Особенно долго он пробыл в Томске, где дожидался Стеллера. За время пребывания в Томске он собрал интересные материалы как географического, так и исторического характера.