Великий подвиг россиян
спрятались в лесу. Остров оказался покрытым довольно густым лесом, по большей части еловым. После того как мы полностью запаслись водой, мы послали нашу шлюпку на берег, чтобы положить в упомянутую земляную юрту несколько подарков для их обитателей. Подарки эти состояли из куска ситца или гладкого полотна зеленого цвета, двух железных тарелок, двух ножей, двадцати больших стеклянных бус, двух железных курительных трубок и фунта листового табака».
Беринг приказал отправить на остров натуралиста Стеллера. Его сопровождал казак Фома Лепехин. Стеллер лровел 10 часов на берегу острова Каяк, успев за это время ознакомиться с покинутыми жилищами индейцев, предметами их быта, оружием и остатками одежды. Одновременно он описал 160 видов местных растений. Вечером 20 июля Стеллер возвратился на борт «Св. Петра». По распоряжению Беринга ему поднесли чашку горячего шоколада.
21 июля, назвав обследованное место мысом Св. Ильи, путешественники двинулись на запад. «Мы намеревались,— писал Ваксель,— следовать вдоль берега, и только тут с полной ясностью поняли жестокий обман, жертвой которого сделались, пользуясь упомянутой уже ранее неверной картой. Вместо того, чтобы плыть, как мы рассчитывали, до 65°, мы вынуждены были спуститься к югу до 62°, а затем еще до 48°, а на обратном пути нам встретились громадные трудности, ибо как только мы намеревались направить Курс для дальнейшего продолжения путешествия, в полной уверенности, что не придется опасаться каких-либо препятствий, так всякий раз вахтенный докладывал о том, что впереди по обе стороны видна земля. Приходилось каждый раз поворачивать обратно в открытое море, и таким образом попутный ветер поневоле обращался для нас в противный. Не раз мы ночью проходили мимо крупных островов, которых не удалось видеть. Что это действительно были острова, я заключил из того, что временами в течение 2—3 часов при неизменном ветре и погоде корабль плыл среди значительно меньших волн и шел совершенно спокойно, а затем вдруг снова попадал в крупную океанскую волну, так что мы едва справлялись с управлением корабля. В особенности испугались мы однажды темной ночью, после того в течение нескольких дней не видели земли и вдруг около полуночи попали на глубину в двадцать сажен. Мы произвели измерения по сторонам корабля, чтобы определить, как сойти с этого рифа или грунта (так как не знали, что он собой представляет), но во всех направлениях, куда мы ни шли, глубина оказывалась еще меньше. Я был в полном недоумении, что же надлежит предпринять. Бросить якорь, не зная, близко или далеко от берега мы стали, также было рискованно, тем более, что поднялся сильный ветер и началось сильное волнение. Я решил тогда направиться прямо на юг, в течение долгого времени глубины оставались неизменными, наконец мы вышли на глубокую воду. Спустя несколько дней в туманную погоду нам пришлось пройти мимо какого-то острова на глубине семи или восьми сажен. Мы с большой поспешностью бросили якорь, а когда туман рассеялся, то оказалось, что мы уже прошли мимо острова и остановились на расстоянии не более четверти мили от него. Этот остров мы назвали на нашей карте „Туманным островом".
Особенно опасно было плыть у неизвестных берегов, в неведомом море в туманные ночи. Иногда в Кромешной тьме вдруг выяснялось, что корабль находится на малых глубинах. И в какую только сторону ни уклонялось судно, глубины не увеличивались. Приходилось с риском идти к югу, надеясь встретить там открытое море.
Конец июля и август «Св. Петр» шел в лабиринте островов, то в отдалении от них. Беринг совсем обессилел и редко оставлял каюту. К концу подходили запасы пресной воды. Надо было думать об их пополнении. 29 августа экспедиция снова приблизилась к земле и стала на якорь между несколькими островами, которые были названы Шумагинскими (по имени матроса Шумагина, только что скончавшегося от цинги).
«Мы,— писал Ваксель,— немедленно послали нашу шлюпку со штурманом Андреем Гейзельбергом на один из самых больших островов, чтобы поискать пресной воды. Он пробыл там недолго и привез нам две пробы воды, качество которой нам показалось не очень хорошим, так как вода имела совсем слабый привкус соли. Мы не могли, однако, терять времени на поиски и полагали, что лучше иметь такую воду, чем никакой, во всяком случае она была вполне пригодна для приготовления пищи, а для питья мы могли при некоторой экономии обойтись прежней водой и, таким образом, не страдать от недостатка пресной воды.